Подвиг медицинских работников в годы войны вызывает восхищение. Благодаря труду врачей было спасено более 17 миллиона бойцов (около 70% раненых удалось спасти). Следует помнить, что в военные годы медицина столкнулась со множеством трудностей. Не хватало квалифицированных специалистов, мест в госпиталях, медикаментов. Хирургам в полевых условиях приходилось работать круглосуточно. Врачи рисковали жизнью наравне с боевыми товарищами, из 700 тысяч военных медиков погибло более 12,5%.
Требовалась срочная переподготовка специалистов, не каждый гражданский доктор мог быть «полноценным полевым врачом». Для медицинского военного госпиталя необходимо минимум три хирурга, но в годы начала войны это было невозможно, на обучение врача требовалось более года.
«Руководящий состав военно-медицинской службы, начиная с начальника медицинской службы дивизии и кончая начальником медицинской службы фронта, кроме специальных медицинских знаний должен обладать и военными знаниями, знать природу и характер общевойскового боя, методы и средства ведения армейских и фронтовых операций. Таких знаний наш руководящий медицинский состав не имел. Преподавание военных дисциплин в Военно-медицинской академии ограничивалось главным образом пределами соединений. К тому же большинство врачей окончили гражданские медицинские институты. Военно-оперативная подготовка их оставляла желать много лучшего» - писал генерал-полковник медицинской службы Ефим Смирнов.
«В июле 1941 года началось дополнительное формирование эвакогоспиталей на 750 000 коек. Это составляло примерно 1600 госпиталей. Кроме того, с начала войны по 1 декабря 1941 года были сформированы 291 дивизия с медсанбатами, 94 стрелковые бригады с медико-санитарными ротами и другими медучреждениями усиления. В 1941 году, если не считать медико-санитарных рот стрелковых полков и семидесяти шести отдельных танковых бригад, их было сформировано более 3750, каждое из которых должно было иметь минимум от двух до трех хирургов. Если взять минимально среднюю цифру — четыре хирурга на учреждение, нам потребовалось бы их 15 000. В связи с этим для нас было недопустимой роскошью иметь даже по три хирурга на учреждение, так как они нужны были еще и для проводившегося в 1942 году формирования медицинских учреждений. Ведь для подготовки хирурга требуется минимум полтора года».
«Придя на передовую, мы оказались выносливее тех, что постарше. Я не знаю, чем это объяснить. Таскали на себе мужчин, в два- три раза тяжелее нас. Взвалишь на себя восемьдесят килограммов и тащишь. Сбросишь … Идешь за следующим… И так раз пять- шесть раз за одну атаку. А в тебе самой сорок восемь килограммов- балетный вес. Просто не верится, как это мы могли...» - писала военный фельдшер Стрелкова А.М.
«С самого детства боялась крови, а тут пришлось справиться со страхом и перед кровавыми ранами, и перед пулями: Холод, сырость, костров разводить нельзя, много раз спали на мокром снегу, - вспоминала санитарка Анна Ивановна Жукова. - Если удавалось переночевать в землянке - это уже удача, но все равно никогда не получалось как следует выспаться».
Спасенных раненых врачи оперировали в полевых условиях. Полевые госпитали располагались в палатках в лесу, землянках, операции могли проводится под открытым небом.
Полевые хирурги работали обычно по 16 часов в день. При большом потоке раненых могли оперировать двое суток без сна. Во время ожесточенных боев в полевой госпиталь поступало около 500 раненых.
Хирург Александра Ивановна Зайцева вспоминала : «Сутками стояли у операционного стола. Стояли, а руки сами падают. У нас отекали ноги, не вмещались в кирзовые сапоги. До того глаза устанут, что трудно их закрыть. День и ночь работали, были голодные обмороки. Есть что поесть, но некогда…»
Медсестра Мария Алексеева писала о подвиге своих коллег:
"Лиза Камаева пришла в нашу Добровольческую дивизию, только что окончив 1-й Медицинский институт. Она была молода, полна энергии и удивительного мужества. Главной частью медсанбата была так называемая санитарная рота, и главной в ней была перевязочная палатка. В ней делали операции на внутренних органах, т.е то, что не требовало общего наркоза. Хирург работал на трех столах: 1-й стол – раненых готовили к операции; 2-й стол – непосредственно проводилась операция; 3-й стол – перевязывали сестры и уносили раненого.
В период боя в медсанбат поступала до 500 человек, которые приходили сами или их привозили из санитарных частей полков. Врачи работали без перерыва. В мою задачу входило посильно им помогать. Лиза работала так: кровь всегда была, но в один момент не оказалось нужной группы крови под рукой, тогда она сама легла рядом с раненым и сделала прямое переливание крови, встала и продолжила дальше делать операцию. Увидев, что она пошатнулась и еле стояла на ногах, я подошла к ней и тихо шепнула на ухо: «Разбужу через два часа». Она ответила: «Через час». И тут же, прислонившись к моему плечу, заснула."
Танкист Ион Деген вспоминал «К стене, стоя, прислонился высокий хирург. Не знаю, стар он был или молод. Все лицо закрывала желтоватая марлевая маска. Только глаза. Знаете, какие у него были глаза? Я даже не уверен, что он заметил меня. Он молитвенно сложил руки в резиновых перчатках. Он держал их чуть ниже лица. А спиной ко мне стояла [...] девушка. В первое мгновение, когда из-под халата хирурга она извлекла стеклянную банку, я еще не понимал, что она делает. Но пока она поправляла его халат, я увидел, что в банке моча.
Госпиталям помогали горожане, приносили из дома вещи, продукты, лекарства. Большую помощь оказывали простые кузбассовцы. Домохозяйки приносили в эвакогоспитали молоко от своих коров, колхозники поставляли мед, овощи, школьники собирали ягоды, комсомольцы собирали дикоросы и лекарственные растения. Заботу о раненых проявляли дети. Приносили подарки, разыгрывали сценки из спектаклей, пели, танцевали.
Медикаменты в годы войны
«Без медикаментов нет практической медицины» - отмечал Ефим Смирнов.
Владимир Терентьевич Кунгурцев рассказывал о военных лекарствах-обезболивающих: "Если у раненного болевой шок, надо положить его так, чтобы кровь нормально циркулировала, а голова находилась не выше корпуса. Затем надо обезболить раны. Ничего кроме хлорэтила у нас тогда не было. Хлорэтил замораживает боль на несколько минут. А уже потом, в медсанбате и в госпитале раненному делали инъекции новокаина, давали более эффективные эфир и хлороформ".
"Но мне везло: ни одного смертельного случая. А вот тяжелые были: однажды привезли бойца с пневмотраксом грудной клетки. Он не мог дышать. Наложил ему глухую повязку, чтобы воздух не попал в легкие. Вообще, тяжело раненных мы оперативно эвакуировали – на носилках или машинах. У всех солдат в обязательной экипировке были индивидуальные перевязочные пакеты, которые они получали у полкового врача. Каждый солдат был хорошо проинструктирован на случай ранения. К примеру, если пуля попала в живот, пить и есть нельзя, потому что через желудок и кишечник вместе с жидкостью в брюшную полость попадает инфекция, и начинается воспаление брюшины – перитонит".
"У неопытного наркотизатора больной под эфиром долго не засыпает, и может проснуться во время операции. Под хлороформом же больной заснет обязательно, но может не проснуться" - писал врач Юдин.
В годы войны раненые умирали чаще от заражения крови. Были случаи, когда из-за нехватки лекарств для предотвращения гангрены раны перевязывали бинтами, смоченными в керосине, что предотвращало заражение.
Широкое промышленное производство пенициллина началось только в 1943 году.
Будем помнить о подвиге героев-медиков.
